Артемьев. — Он ведь котировался в сборную, выигравшую в 1960 г. первый Кубок Европы, но тогда тренеры предпочли ему на левом фланге Нетто и Месхи. Юру отличала редкая стабильность — он никогда не играл ниже своего уровня. Объем работы на поле выполнял колоссальный. А тактическую установку выполнял как первоклассный инженер проектное задание. И хотя без него трудно было представить наш ансамбль, все время чувствовалось его какое-то недовольство самим собой. Ему хотелось так же мягко владеть мячом, с той же легкостью выполнять сложные приемы, как это удавалось Сальникову или Исаеву, но не хватало технички, как он ни старался ее развивать. Юра запомнился и как замечательный товарищ, готовый отдать ближнему последнюю рубаху. Возможно, Ковалев действительно недотягивал в технике до первых величин в советском футболе, но с трибуны этого практически не ощущалось. Выглядел он на поле легким, элегантным, заводным. Если игра шла, мог и побравировать непринужденностью исполнения какого-либо финта, всем своим обликом сохраняя полную невозмутимость. Соперников это нередко раздражало. Другой локомотивский ветеран Геннадий Забелин вспоминал:
— В матче с «Зенитом» в 1957 г. опекун Ковалева Гартвиг, противник, мягко говоря, суровый, с ног сбился, но справиться с нашим левым крайним не мог. И вот в борьбе за мяч он как-то снизу вверх резко ударил, но по мячу не попал, а порвал Ковалеву бутсу, гетру, трусы, да еще и руку задел. Пришлось Юре менять экипировку, что вызвало оживление на трибунах. Но и в новых трусах Ковалев, как ни в чем не бывало, продолжал терзать оборону «Зенита». Матч мы выиграли — 2:1. И только вернувшись в раздевалку, Ковалев обратился к доктору. Выяснилось, что у него перелом руки. А на поле и виду не показывал.
После серебряного для «Локомотива» 1959 г. Ковалев перешел в киевское «Динамо» в надежде, что оттуда быстрее попадет в сборную. Затем был ЦСКА и возвращение в «Локомотив». Увы, этот его поход не увенчался успехом. Закончив играть, он надеялся остаться в команде тренером, но вакансий не было, а работать уровнем ниже душа не лежала. И, имея высшее образование, он пошел рабочим на АЗЛК, потом освоил специальность монтажника и в футбол так и не вернулся.
ЧЕЛОВЕК НА СВОЕМ МЕСТЕ
Никто не дает ему его 60 с гаком. Старые друзья-товарищи по футбольному полю при встрече восклицают: «Да ты все такой же!» Но если внешне Владимир Коротков с годами все-таки слегка изменился, то душой по-прежнему молод и в жизни такой же, каким и был — порывист, правду-матку режет в глаза любому. Имеет право — потому что честен перед людьми — своим клубом, игроками. А несправедливость воспринимает все так же по-юношески остро.
Сентябрь 2001 г. Инсбрук. Австрийский «Тироль» с помощью авторитетных в мировом футболе ходатаев добивается несправедливой переигровки матча Лиги чемпионов, который уже принес «Локомотиву» выход в следующий этап. Накануне матча, как принято, светский раут руководителей клубов. Накрывая стол для предыдущего, австрийцы, видимо, здорово сэкономили. Делегированный «Локомотивом» начальник команды Владимир Коротков, здороваясь с хозяевами, руки не подает.
На предложение не говорить сегодня о футболе отвечает:
— Конечно, не будем. Вам-то интереснее говорить не о футболе, а о юриспруденции, только мы в ней не очень сильны по сравнению с вами.
За столом, отделавшись дежурным приветствием, ни к чему не притрагивается.
— Почему вы ничего не едите? — обращается к нему кто-то из администрации «Тироля».
— Учитывая прошлый опыт, когда мы с вашего ужина ушли практически голодными, теперь, собираясь к вам, я плотно покушал, — отвечает Коротков с присущей ему прямотой.
Счастливый человек — никогда себе не изменял. Может быть, иной раз даже во вред своему будущему. В 1964 г. 22-летнего лидера атак подмосковного ногинского «Труда» пригласил в «Спартак» сам Никита Симонян. Коротков с детства бредил «Спартаком», а тут оказался рядом с великими — Игорем Нетто, Анатолием Крутиковым, Геннадием Логофетом, Галимзяном Хусаиновым.
— Придя в «Спартак», даже денег боялся, — как-то признался он. — Когда мне назначили приличную по тем временам зарплату, запротестовал: не надо денег, только в команду возьмите! «Спартак» тогда переживал смену поколений, и у молодого форварда были все шансы со временем пробиться в «основу». Но «нетерпение сердца», как он определяет то свое состояние, заставило вернуться в Ногинск. Потом жалел, его спартаковские сверстники вскоре вышли на основную сцену. Но стремление быть первым оказалось сильнее. И на следующий год он им стал. Забив 25 голов за
