Вырос Овчинников еще в прежней, выражаясь канцелярским языком, социалистической системе, но «коммунистическим» воспитанием тут и не пахнет. Сергей Иваныч — человек редкой даже в наши разгульные дни независимости в суждениях и поступках, и если чувствует несправедливость в отношении к товарищам или самому себе, его жесткий протест не заставит себя ждать. Инцидент в сборной России произошел именно из-за проявленного им чувства собственного достоинства, столкнувшегося с привычкой тренеров видеть в игроках марионеток, которыми они могут манипулировать. В начале 2000 г. Овчинникова вызвали в сборную на матч с Германией, он просидел в запасе все 90 минут и вернулся в Португалию несолоно хлебавши. И тогда вслух высказался в том духе, что и незачем было тогда в сборную вызывать. Пояснял потом:
— Почему я должен позволять лупить себя по голове? Не хочу сказать, что Овчинников хороший вратарь, а кто-то другой — плохой. Но я против того, чтобы со мной обращались столь бесцеремонно, за три года в Португалии отвык от этого.
Учитывая более ранний пассаж голкипера («Ну не люблю я "Спартак" и ничего с собой поделать не могу!»), ему, дабы на корню пресечь личностные проявления, инкриминировали отказ от выступлений за сборную и даже в 2002 г., когда Овчинников был объективно сильнейшим вратарем России, его кандидатуру не рассматривали в преддверии чемпионата мира, хотя по собственному признанию он ждал вызова до последнего момента. А ведь сборная в Японии, ох, как нуждалась как раз в таком не формальном, а по духу своем вожаке, способном сплотить, объединить игроков здоровой идеей, не дать засохнуть их патриотическим чувствам. В сборную Георгия Ярцева Овчинников как-то не явился из-за травмы, а вскоре вышел на поле в составе своего клуба. И вновь оказался в опале. Однако и тут он был последователен:
— Когда я не поехал в сборную в том состоянии, было лучше для нее. Не поехал не потому, что не хочу играть за национальную команду. Тогда я не мог ей помочь, и гораздо честнее в этом признаться, чем подвести.
А это уже из высказываний последнего времени:
— Мы играем за сборную не ради денег, есть другие стимулы — честь, престиж страны. И это все тот же истинный и искренний Овчинников, как-то заявивший:
— В «Локомотиве» самолюбие для меня отступает на второй план, хотя в принципе человек я — очень самолюбивый. Наверное, потому, что для меня поступок — решение «Локомотива» помочь мне в очень трудный момент.
Хотя это еще вопрос, кто кому в тот момент помог больше: «Локомотив» — сидевшему на скамейке «Порту» вратарю или Овчинников — отмечавшей вместе с ним осенью 2002 г. свой первый в истории чемпионский титул команде железнодорожников.
Будучи динамовских кровей, Босс стал харизматической фигурой, одним из символов современного «Локо», такой же достопримечательностью, как черкизовский суперстадион или великолепная база команды в Баковке.
СЛЕД В ИСТОРИИ
Никто не удивляется, встречая его, привычно милого и улыбчивого, снова в «Локомотиве». То ли на тренерских, то ли на администраторских ролях. У клуба процесс строительства того, что газеты называют «системой Локомотива», бесконечный. Кирпичик за кирпичиком. Своя команда должна состоять, конечно, из хороших людей, потому возвращению славного парня Саркиса едва ли кто поразился...
«Локомотив» приятен всем — даже болеющим за кого-то другого. За «Спартак», например. И в заочном противостоянии осени-2004 нейтральная публика переживала понятно за кого. И тот, понятно кто, стал чемпионом. «Локомотив» приятен благодаря игре, но понятно, что не ей одной. Еще и людьми, которые вокруг команды. Окружение внушает доверие. Даже симпатию. Редкий случай.
Каким тренером или административным работником станет Оганесян, пока можно только догадываться — а игроком он был приличным. На фоне тогдашних звезд в памяти отложился, и вовсе не одними штрафными ударами, которые исполнял виртуозно.
Для футбольного чернорабочего Саркис был по-восточному тонок, но играл цепко. Не подступишься. Стремление к изяществу похвально само по себе — так у Оганесяна то изящество еще и раз за разом проходило. На одном стремлении ничего не заканчивалось.
И смотрелась игра Саркиса чем-то особенным, даже странным. Тот «Локомотив» был, помнится,
