сто очень захотелось собственной кожей ощутить прохладу дождя и свежесть морского ветра». Газетчики тут же окрестили Кантона «снежным человеком».
Пожалуй, это был первый случай, когда Эрик бросил вызов обществу — один против всех. Девять лет спустя 20 тысяч болельщиков, стриженных «под Кантона», придут на матч резервного состава «МЮ» с «Лидсом», чтобы приветствовать возвращение «Короля» после дисквалификации по «делу Симмонса». А тогда он был один...
В 1987-м Эрик стал лидером молодежной сборной Франции, которая выиграла отборочную группу чемпионата Европы у сборных ГДР, СССР и Норвегии, и одним из самых ярких молодых игроков чемпионата. Анри Мишель пригласил его в национальную команду. А на тренировке «Осера» Кантона повздорил с голкипером и по-простому набил тому морду, за что получил солидный штраф, от клуба. «Анфан террибль» во весь голос возвестил о своем рождении.
А потом Эрику стало скучно. Маленький городишко Осер, скромная, хоть и зубастая команда — все это перестало удовлетворять Кантона. Он почувствовал, что созрел для великих дел и настоящей славы. Можно назвать это звездной болезнью, наверное.
По совету партнера по команде и просто друга Паскаля Планка Эрик обзавелся агентом. Тогда эти «воры, крадущие нашу с вами игру прямо у нас из-под носа» (определение братьев Бримсонов из книги «Мы идем!»), не то чтобы не были распространены, но еще не имели той силы воздействия на умы и кошельки футболистов и футбольных клубов. Иначе вряд ли такая птица, как Кантона, ходила бы неокольцованной аж до двадцати двух лет! Ален Мильяч-чо бодро взялся за дело, и вскоре перед Кантона возникла целая россыпь предложений. От перспективы сыграть на родине деда, в Италии, Эрик отказался сразу — оборонительный футбол претил его мировоззрению нападающего. Даже когда ему позвонил человек от самого Сильвио Берлускони.
В результате футболист и его агент остановились на предложениях двух самых перспективных на тот момент французских клубов — парижского «Рэсинга» и родного «Марселя». После долгих колебаний и активных переговоров с обеими сторонами, Кантона решил вернуться домой. Хотя был уже одной ногой в Париже — менеджер «Рэсинга» Жан-Люк Лагардер покорил его своей страстью к живописи. Когда Кантона вошел в его дом, то в гостиной увидел картину одного из своих самых любимых художников Миро. Затаив дыхание, Эрик разглядывал картину, не к месту кивая Лагарде-ру, который делился своими грандиозными планами по созданию
