В 1862 году Петербург был соединён железной дорогой с прусским городом Эйдткунен. В этот же год был либерализирован выезд за границу. Тысячи россиян хлынули в Европу и оставили записки о пересечении прусской границы.
Германия им представлялась «местом для жизни человека», а Россия, на контрасте – «местом неуютным и бесправным».
М.Салтыков-Щедрин в цикле путевых очерков «За рубежом» о поездке 1880 года заметил, что вплоть до Вержболово «никому из нас не приходило в голову выглядывать в окна и любопытствовать, какой из них открывается пейзаж». «В Эйдткунене, — пишет автор, — картина изменилась, как бы волшебством. Все тотчас же бросились к окнам и начали смотреть».
Ф.Шаляпин, отправившись первый раз за границу в 1897 году, писал с дороги: «Проехав границу, смеялся и почти плакал. Переменилось всё сразу — и культура, и природа».
Драматург А.Островский как бы подытожил чувства, испытанные множеством его соотечественников, записав в путевом дневнике в 1862 году: «Поля возделаны превосходно, унавожены сплошь, деревни все каменные и выстроены чисто, на всём довольство. Боже мой! Когда-то мы этого дождемся!».
Ещё одно свидетельство
композитора Чайковского о своей заграничной поездке в декабре 1892 года: «Ничего не может быть хуже, как мой переезд из Петербурга в Эйдткунен. Ехал я в самом пакостном вагоне. Неудобно, грязно, двери не запираются, звонок всё время звонит, и в довершение всего испортилась печь, и мы спали при 4 или даже 3 градусах температуры!!! Мыться тоже нельзя было, ибо трубы испортились и вода в них обратилась в лёд». И вот наконец граница: «В Эйдткунене пересел в превосходный теплый вагон. Остановился в превосходнейшей гостинице в Берлине».
Многие русские путешественники, глядя на мелькавшие за окном вагона картины ухоженных городов и сел, налаженного быта, здоровых и довольных жизнью обывателей, разумно устроенной жизни, как заметил М.Салтыков-Щедрин, не могли не испытывать чувство «какой-то непобедимой неловкости». И хотя великий сатирик оговаривался, что не считает «прусские порядки совершенными и прусского человека счастливейшим из смертных», всё-таки признавался, что если удел русского — неволя и бесправие, то немца — свобода и достоинство, при этом «на стороне Эйдткунена есть одно важное преимущество, а именно: общее признание, что человеку свойственно человеческое».
http://ttolk.ru/2015/12/18/%D0%B2%D0...F%D1%80%D1%83/