Свежая порция воспоминаний от украинских бойцов, попавших в окружение под Иловайском
Добровольцев "Донбасса" перед отправкой в АТО готовили зарубежные инструкторы, рассказывает Игорь Гевко (позывной "Брокер") в
интервью Радио Свобода:
"Перед тем как я пошел воевать добровольцем, у нас был месяц подготовки. Готовили нас всевозможные инструкторы – это были ветераны с натовской подготовкой, с большим опытом работы в зарубежных ЧВК (не российских), а также с боевым опытом, приобретенным во французском Иностранном легионе".
Возможно, именно эта натовская подготовка помогла добровольцу не погибнуть и не попасть в плен во время иловайских событий – в отличие от многих его собратьев.
Накануне выхода из города Гевко был свидетелем переговоров между генералом Русланом Хомчаком (командующий сектором "Б") и неизвестным российским генералом.
"У меня есть фотография, как шли переговоры, на расстоянии километра от нашей колонны, между генералом Хомчаком и российским генералом. На этой фотографии видел белый флаг, обозначающий переговорный процесс. И рядом там российский дозор, который охранял российских генералов, участвующих в переговорах", - делится воспоминаниями "донбассовец".
Когда переговоры закончились, генерал Хомчак вернулся в колонну и рассказал о выдвинутых противником условиях.
"Хомчак сообщил о том, что нам предложили сдать оружие и идти пешком. "Как сдать оружие? " Хомчак отвечает: "Вплоть до пистолетов". Расстояние от Многополья до территории, контролируемой украинской армией, – более 40 километров. Нам предложили пройти пешком это расстояние, позорной колонной! Далее возникла пауза. И потом один из заместителей Хомчка задал ему вопрос: "Ваше решение, командир?" Хомчак ответил: "Идем на прорыв"", - рассказал Глевко.
По его словам, оружия добровольцы сдавать не собирались, даже если бы генерал отдал такой приказ – они знали, что в плену с представителями добробатов не церемонились.
На выход из окружения двинулись около 9 утра. Через пять километров тишины, вспоминает Гевко, начался обстрел.
"В радиостанции я услышал непонятный голос, но четкую фразу: "Тяжелая техника прошла. Остался лишь только батальон "Донбасс". Огонь!" И с этого момента начался массированный огонь из всего крупного калибра, который там у них был, – артиллерия, танки, ПТУРы, крупнокалиберные пулеметы, много техники с лазерными прицелами. Поэтому каждый второй выстрел был в цель. Стреляли с двух сторон", - говорит добробатовец.
"Под раздачу" попал не только "Донбасс" - там была часть батальона "Херсон", часть 39-го батальона, часть подразделения 3-го полка спецназа.
"Противник пропустил нашу тяжелую технику не для того, чтобы их вообще выпустить, а для того чтобы их расстрелять на маршруте дальше. Просто разделили колонну – пехоту расстреливают здесь, а остальных расстреливают дальше", - считает Глевко.
После расстрела в "коридоре" и полутора суток боя в полном тактическом окружении очень много командиров погибло, многие воины были деморализованы. Те, кто остались, были ранены.
"И многие бойцы, понимая огневое преимущество противника и неминуемую гибель большого количества раненых, приняли решение сдаться в плен под "честное слово российского офицера" – не передавать их сепаратистам", - вспоминает доброволец, который сам решил не сдаваться в плен и ушел через реку и овраг под Красносельским.
"К нам подъезжали машины противника, но не зачищали плотно огнем то русло реки, где мы находились, нам повезло. Слышали разговоры, даже то, что экипаж одной из бронемашин, которая подъехала к берегу, под которым мы сидели в камыше, забыл вдруг аккумулятор для тепловизора. И так тоже бывает... Потом они уехали", - объясняет Глевко.
Позже доброволец и его товарищи прорвались к своим через лесополосу, один раз войдя в боевой контакт с противником.
При выходе из Иловайска многие бойцы от холода кутались в одеяла, вспоминает Людмила Калинина, боец "Донбасса", в прошлом - медсестра из Павлограда.
"Примерно в пять утра, начался выход с Иловайска. Холодно, до одури, все кто в чем, вплоть до закутанных в одеяло бойцов", - написала Калинина у себя в
Facebook.
"Движение. Едем по дороге Грабское-Иловайск. Выпаленные поля, сгоревшая техника. Знаем, в ближайшей зеленке, сепары, наблюдают... холод страха, скользит по спине.
Грабское. Наши ребята, ВСУ, приветствуют... заросшие, уставшие, замершие, с красными от недосыпания глазами. Едем ... едем! Тихо. Неужели все закончилось.
Пальцами нащупываю радио, играет Донецк, русская попса. Кто-то говорит: да пусть будет.
Напряжение потихоньку спадает. Кошка мечтает, как выйдем, в АТБ и скупить пол магазина, чтобы наесться) Масяня, ей бы в реку окунутся и плыть...
Агрономичное. Гражданские, часто вдоль домов-провожают взглядом, по разному, но больше с облегчением (обстрелов, значит, больше не будет).
Многополье. Огромная колонна, почему то развернута, навстречу нам. Масса военных, да трудно их такими назвать. Кто в чем, замурзаны, обросшие ... но все же, в воздухе - Надежда!"
Стояли возле школы, в Многополье. Массовое движение тяжелой техники и между ними петляют седаны с бойцами. И.О. командира батальона "Донбасс" Филин (полковник Власенко), направляется к группе офицеров: Хомчак, Береза ... переговоры с русскими за выход. Слышны фразы:
- Оставить оружие и технику;
- Пешком колонной на Комсомольское;
- Тяжелым ударим по Старобешево, разведка "Донбасса" летит на Комсомол, а штурмы, зачищая город, дают проезд остальным;
- Машина с бойцами ВСУ прошла – чисто.
В конце концов, команда:
- Колонна движение!
Тур и Филин, проходят мимо, в начало колонны.
Хомчак, обращаясь к нам:
- Ну, что девчата, прорвемся.
Медленно продвигаемся за машинами вперед, в начале колонны тяжелая техника ВСУ, затем техника батальона "Донбасс".
Часть колонны уходит в направлении Моспина, а часть (и мы также) направлении Красносельского.
Буквально проехав едва километр, свист - мины! Мы еще не выехали с Многополья. Стоп колонна, разбег бойцов - кто в дома (ну да, там же родной сердцу погреб), кто то вдоль заборов и машин. Погреб, интуитивно нахожу в доли секунд, сердце выпрыгивает из груди:
- Снова, Боже мой, снова обстрел! Как же так!？
Обстрел недолог, Масяня (оставшаяся у машины), кричит:
- Приказ, движения! По машинам!
И убитая собака, у калитки...
Колонна пошла...
29 августа. Примерно десять утра.
Первые машины уже на пригорке. При выезде из села, с правой стороны белый флаг на деревянной палке. Нервы, натянутой струнной, не смотря на холод, пот по лбу. Впервые за все время я в бронике, броники на дверях, плиты на лобовом... Не так, все не так. Что-то необъяснимое, жуткое витает в воздухе....
Залпы! Прицельно по колонне. Машина, вторая, пять!...
- Почему стали нельзя, движение – жизнь! – ору не зная кому.
Машина резко в лево, по полю с подсолнухом. Взрывы, пламя, огонь... Бегушие бойцы, а в воздухе летают бинты....
Прицельно по нам... Дороги нет..., а в голове, лишь мысли:
- Господи, Господи что это!
Голова оторванная прям по капоту, чье-то тело от взрыва в воздух. Только б не стать. Снова тела и крики ребят, перекрикивая взрывы... Как сейчас, вспоминаю, пол-тела, мальчишка... он дико орал и руки тянул... Стрельба, снайпера и заработал утес у разведки! Покойный "Север" гасил по зеленке.
Уже на шестой, мы не едем... Летим.
Хаос. Дым. Огонь. Вопли.
Стоп машина, мы въехали в какое-то село...
Кукуруза, небольшой огородик...
-Все из машины к бою! - Масяня кричит. Все выпали. Вот это мы встряли. Дома. Скирды солом. Коровы. Бой и стрельба, везде...
А по рации маты, вопли. Не поймешь кто есть кто. Кричат о зачистке, о танках, о гибели... Тур так и не вышел на связь, Восьмой и Ахим, Портос... в эфире их нет и не будет. В пожарку на наших глазах, прямым попаданием... И Севера нет, разведка 2-й ШР где осталась, там... не дай Бог！
Мерседес и девятка разведки все рядом....
Продолжеение следует..