Как сонных роз нектар благоуханный,
Как пылкого оленя мускус пряный,
Как россыпь сладких утренних дождей,
Пьянят росинки пота меж грудей
Моей любимой, а на дивной вые
Они блестят, как жемчуга живые.
А гнусный пот любовницы твоей -
Как жирный гной нарвавших волдырей,
как пена грязная похлёбки жидкой,
Какую, мучаясь голодной пыткой,
В Сансере, затворившись от врагов,
Варили из ремней и сапогов,
Как из поддельной мутной яшмы чётки
Или как оспы рябь на подбородке.
Головка у моей кругла, как свод
Небесный или тот прелестный плод,
Что был Парису дан, иль тот, запретный,
Каким прельстил нас бес ветхозаветный.
А у твоей - как грубая плита
С зарубками для носа, глаз и рта,
Как тусклый блин луны порой осенней,
Когда её мрачат земные тени.
Грудь милой - урна жребиев благих,
Фиал для благовоний дорогих,
А ты - ласкаешь ларь гнилой и пыльный,
Просевший холм, в котором смрад могильный.
Моей любимой нежные персты -
Как жимолости снежные цветы,
Твоей же - куцы, толсты и неловки,
Как два пучка растрёпанной морковки,
А кожа - в длинных трещинах морщин,
Красней исхлёстанных кнутами спин
Шлюх площадных - иль выставки кровавой
Обрубков тел над городской заставой.
Как печь алхимика, в которой скрыт
Огонь, что золото родит, -
Жар сокровенный, пыл неугасимый
Таит любимейшая часть любимой.
Твоя же - отстрелявшей пушки зев,
Изложница, где гаснет охладев,
Жар чугуна, - иль обгоревшей Этны
Глухой провал, угрюмо безответный.
Его лобзать - не то же ли для губ,
Что для червей сосать смердящий труп?
Не то же ль к ней рукою прикоснуться,
Что цвет срывая, со змеёй столкнуться?
А прочее - не так же ль тяжело,
Как чёрствый клин пахать, камням назло?
А мы - как голубки воркуют вместе,
Как жрец обряд свершает честь по чести,
Как врач на рану возлагает длань, -
Так мы друг другу ласки платим дань.
Брось бестию - и брошу я сравненья,
И та, и те хромают, без сомненья.
@ Джон Донн. Английский поэт начала 17 века.
Этому произведению ровно 400 лет. А похоже актуальности оно не утратило.
