Кстати кто читал Белое на черном? За эту книгу надо давать нобелевскую премию. Да он ее и получит не дай бог посмертно.
В книге все о России........когда читаешь книгу, вся Российская действительность просто скрипит на зубах как песок. Эта книга была очищением для меня и будет даваться на уроках литературы в школах вместе с преступлением и наказанием и войной и миром. Книга шедвр. Книга которая делает человека лучше и чище. Он великий Русский писатель с большой буквы!!!!
Писатель Рубен Давид Гонсалес Гальего, лауреат премии «Русский Букер» 2003 года за книгу «Белое на черном», где описана его жизнь в советских провинциальных интернатах. Инвалид детства, внук генерального секретаря компартии Испании. В младенчестве был насильно разлучен с матерью, московской студенткой. Они нашли друг друга, когда Рубену было 32, а Аурора (Эсперанса) Гальего работала на Радио Свободная Европа/Радио Свобода в Праге. Об их истории снят испанский документальный фильм «Письмо матери», получивший пять международных призов. Аурора умерла в декабре 2009.
Недавно с Рубеном произошло несчастье (упал на рельсы метро с инвалидной коляской), сейчас он находится в вашингтонском госпитале, в реанимации.
Впервые голос Рубена Гальего прозвучал на Радио Свобода весной 2001 года в передаче «Записки из детского дома»: «Веселые, добрые, умные - мы хотели жить. Очень хотели. Среди нас были будущие физики, химики, биологи, математики и, может быть, поэты. Убили нас не всех. Меня убили не до конца».
Цитировать в публикациях о нем обычно принято другой фрагмент, им начинается «Белое на черном»: «Я -- герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног -- ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей -- надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, - все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода».
Книга «Белое на черном» напечатана автором двумя указательными пальцами. Содержание ее трагично, а эффект она производит парадоксальный: это одна из самых жизнеутверждающих книг постсоветской России, и уж точно та, по которой будут судить о русской литературе нулевых.
|