[Гном]

Дожди обещают. Не забудьте взять зо... запасы водки побольше. Блин, чото меня трясет уже всего как в Романе Классика:

Цитата: ПОЕДЕМ В ЦАРСКОЕ СЕЛО? Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил: -- В Пушкине, сколько раз приезжал, каждый раз в пивбаре раки бывали. -- Почем? - спросил Петр. -- По одинадцать копеек штучка. -- Крупные? -- Да нет, мелкие вообще-то... Не в этом дело, ты когда-нибудь видел, чтобы в пивбаре раков давали? -- Видел, - из гонора ответил Петр. -- А где это - Пушкин? - спросил Федор, сворачивая ногтем пробку. -- Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на электричке двадцать минут. -- Так чего, поехали? - осведомился Федор в сторону Максима, развалившегося на кресле, как Меньшиков на картине Сурикова. Максим безмолвствовал. -- Когда, сейчас что-ли? - спросил Петр. -- А когда? -- Надо ж с утра, в выходной; там в парк сходить можно. -- Поехали в выходной. -- Идите вы в **** со своим Пушкиным, - прервал разговор Максим, - пацаны, раков они не видели. Он встал, уже стоя допил пиво, подошел к раскладушке и, сняв ботинки, лег. Раздался звук, как если бы, скажем, два отряда гусар скрестили бы шпаги. -- А чего не създить? - сказал Федор. -- Какого ляда туда тащиться... - после долгой паузы, когда никто уж и не ждал ответа, объснил Максим. Да, конечно, трудно и представить Максима и Федора вне дома или его окрестностей, хотя поди ж ты - были в Японии... -- А чего, поехали в субботу? - не унимался Федор. -- Вали хоть в ****, темноед, - проговорил Максим. -- Почему темноед? - удивился Петр. -- Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на кухне в темноте голый и жрет чего-нибудь из кастрюли. Все засмеялись. Федор особенно умиленно. -- С похмелья! С похмелья-то оно конечно! А у Кобота всегда в кастрюле суп есть! Налили по пиву. -- Петр, дай-ка бутылочку, - лежа головой к стене крикнул Максим. Петр подал бутылку пива; Максим, как больной, кряхтя повернулся и стал пить. -- Ладно, - сказал он, утирая пену с губ, - сегодня понедельник? В субботу поедем, только теперь уже точно. -- Ну, а я про что говорил? Я же говорил! - развел руками Федор, многообещающе улыбаясь.. . На следующий день ученики прямо с работы приехали к Максиму и Федору, чтобы все подробно обговорить, приготовиться, точно все наметить. Петра в эту субботу оказался рабочий день, но он договорился об отгуле, хотя ему и не полагалось. Пришлось выклянчивать, обещать всякое. Особенно трудно объснить, зачем понадобился отгул. Не сказать же прямо - договорился в Пушкин поехать - не пустят! В воскресенье, скажут, поезжай. У Василия все вроде было нормально, хотя сама работа ненадежная - в любой день могли отправить в командировку - правда, всего на один день. Сидели часа три и почти не пили - считали, сколько денег надо, да во сколько выехать, что брать с собой. Федор неожиданно для всех очень беспокоился, приговаривал: "Пальтишко взять не забыть, ватничек захватить", - хотел, чтобы все было тщательно распланировано, суетился. Обычно он совершенно ни о чем не заботился - есть ли деньги, заплачено ли за квартиру, есть ли в доме еда - все ему до лампочки, в чем спал (а спал он обычно одетый), в том и гулял везде. Тут же его будто подменили. Поездка в Пушкин казалась ему совершенно необыкновенным, чудесным делом, которое ни в коем случае нельзя пустить на самотек. Максим тоже вел себя необычно - никаких высказываний типа "да ну в ****", ко всему внимателен, даже разрешил Федору взять ватник. Видно было, что они с Федором и до прихода учеников долго говорили. В конце концов решили: вино и продукты купить на следующий день в среду, чтобы уж не дергаться, деньги на это достанет Петр - продаст в обеденный перерыв свои книги по искусству, деньги передаст тут же Максиму, который сам вызвался все купить. На том и разВехались.. Еще не скучно? С продажей книг не повезло - взяли только половину, денег явно мало. Вдобавок утром Петру позвонил Василий и сказал, что его-таки посылают на буровые, в командировку - сегодня, на день, вернется в четверг вечером, в крайнем случае в пятницу утром. Максима новости прямо покосили, хотя и ясно было, что страшного ничего нет - Василий в пятницу приедет, а деньги Петр завтра достанет. -- Да не в этом дело, - безнадежно махал рукой Максим, - Федор разволнуется, да и вообще... Нервы трепать. После перерыва опять позвонил Василий, сказал, что никуда он лучше не поедет, а упросит приятеля поехать. Вечером Петр, конечно, пошел к Максиму, успокоить. Там оказалась довольно дерганая обстановка. Единственное, что могло радовать душу, ватник и пальто Федора, аккуратно сложенные в углу. Максим, сколько ни ходил по магазинам портвейна не купил, с непривычки разозлился, купил пока две бутылки водки, одну из которых они с Федором для успокоения и уговорили. Корить их не стоило - видно, что Максим сам больше всех мучается. Петр предложил плюнуть и забыть, то есть не в смысле, что совсем не ехать в Пушкин, об этом никто не мог и помыслить, а в смысле плюнуть на неудачи сегодняшнего дня и завтра начать все по новой и наверняка: Петр понесет те книги, которые точно возьмут, Максим будет искать до упора, пока не найдет - не так это трудно, сегодня случайно не повезло. Твердо так решив, успокоились, на радостях распив вторую бутылку водки. Опять с утра позвонил Василий и сказал обиженно, что приятеля, подлеца, не уговорить, и он немедленно выезжает, а в пятницу утром будет, как штык. Ну, это в общем не страшно. Хуже было со сдачей книг. "Букинист" в этот день оказался закрыт на переучет. -- Ядрена вошь! - кричал Максим, - ты, обалдуй, целыми днями в этом магазине околачиваешься, неужели не запомнить, когда он работает? Что ему объяснишь? Петр позвонил на работу, сказав, что срочно надо поменять паспорт, и поехал с Максимом в другой магазин. Народу было - тьма. Максим томился в жарком помещении, надсадно вздыхал, ходил туда-сюда, поссорился в подворотне со спекулянтами. И все был чем-то недоволен. "Я же свои книги, позарез мне нужные, продаю - а он все недоволен; вчера пропил все - а теперь он недоволен! Не угодил! - думал Петр, и, чтобы окончательно растравить душу, перебирал книги, принесенные для продажи. Наконец продали, вышли на жаркую улицу. -- Что там Федор собирается с ватником делать? - спросил Петр. -- Хрен с ним, пусть с ватником таскается, лишь бы пальто оставил. -- Как же, оставит он, удавится скорее. Слушай, Максим, давай договоримся. Я сегодня вечером не приду... -- Это почему? -- Да потому, что работа у меня, служба! Я уже на два часа с обеда опоздал, вечером отрабатывать надо! -- Не ори, как припадочный! -- Ну... В общем, завтра, в пятницу, после работы сразу приезжаю, Василий тоже, а в субботу, значит, прямо утром... -- Ну, смотри! - с угрозой сказал Максим, круто повернулся и, хромая, пошел прочь. В пятницу утром Петру по междугороднему телефону позвонил Василий и объяснил, что он тут мотается, как говно в проруби, подгоняет всех, но никто ни хрена делать не хочет, короче, приедет он только в пятницу поздно вечером или в крайнем случае ночью. Петр прямо при сослуживцах стал материться, настолько у него за день наросло тревоги и за Василия, и за Максима, неизвестно, купившего ли хоть что-нибудь. Договорившись на том, что Василий вечером выезжает кровь из носа, а если не успеет там доделать, пусть бросает все к чертовой бабушке, пусть хоть с работы выгоняют. Василий пробовал было заикнуться о том, что в Пушкин можно поехать и в воскресенье, но Петр прямо завыл и пообещал теперь-то уж в любом случае набить Василию морду. Василий, не слушая, орал, что Петр на его месте руки бы не себя наложил, что он тут на последнем дыхании все делает, чтобы вовремя вернуться в Ленинград, а говно всякое сидит себе там... Петр положил трубку. Не успел на Петре и пот обсохнуть, раздался звонок. Позвонила жена Василия (да, ведь Василий женат - не странно ли?), Леночка, спросила, где Вася? -- Как где? На этих, буровых! -- А? Ну ладно. Ты извини, я тороплюсь. В общем, если ты увидишь его раньше меня, передай, чтобы он немедленно, понял? - немедленно ехал ко мне. Короткие гудки. Петр вскочил, побежал в кассу взаимопомощи и занял десятку, чтобы усмирить панику, и хоть что-то сделать для общего дела, как дурак, купил три бутылки сухого (портвейна не было). Вечером все было хорошо. Петр, Максим и Федор сидели за столом, распивая как благородныя одну бутылку сухого вина.Сумка с портвейном, двумя сухого и колбасой, тщательно застегнутая, стояла у двери. Но, Боже, что это было за утро! И, конечно, дождливое. Петр каждую минуту порывался бежать во двор встречать Василия, но Максим силой сажал его на стул: -- Чтобы и ты потерялся?!! Федор, видно вообще не спавший ночью, сидел у окна будто в ожидании ареста - сгорбленный, вздрагивающий при каждом шорохе. Максим, скрестив руки на груди, вперился в циферблат часов, специально вчера одолженных у Кобота. Часы люто, нечеловечески стучали. Звонок все-таки раздался, но казалось - ему не искупить предшествующую муку.Василий ворвался в квартиру, будто спасаясь от погони. -- Все! Поехали! - сразу закричал Максим. Все забегали туда-сюда по комнате. Федор, как солдат по подъему, бросился одевать ватник. -- Стойте! Посидим перед дорогой, - опомнился Петр. Все сели, кто куда. Василий, блаженно улыбаясь, вытирал пот. Не подлец ли? -- Ну пошли. Чинно спустились по лестнице, прошли двор, помахав руками очереди у пивного ларька (нужно ли говорить, что вся очередь со вторника знала о поездке в Пушкин).