 |
Цитата: |
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Вот такой напиток нашел у тещи в за кромках , кто что скажет по нему?))
|
|
 |
|
 |
|
Вот тебе советы бывалых 
Через пару дней у нас был сейшн, видимо, прошёл он удачно, в результате чего мы прилично приняли (наверняка портвейна) и оказались с Маргулисом в моей крохотной квартирке на Комсомольском проспекте. Квартирка выходила балконом во двор и это было место где мы постоянно репетировали, слушали Битлов, сочиняли, пили и спорили. Герлов на расстоянии вытянутой руки не оказалось, мы допили портвейн и поняли, что нам так хорошо, что продолжение просто необходимо. Короткая июньская ночь кончалась, за окнами светало, бежать было некуда. И тут я вспомнил про «Абу Симбел». Прежде чем попробовать, мы внимательно изучили этикетку. Этикетка обещала настой на не менее чем сорока целебных травах. Вдохновлённые, мы разлили бурую тягучую жидкость по стаканам. На вкус Абу Симбел оказался горьковатым, душистым и в общем не противным. Я не помню, как мы допили флакон, но мы его допили – иначе в те времена просто произойти не могло.
Дальше произошло невероятное. Мы протрезвели! Голова прояснилась, портвейновая тяжесть ушла, в движениях появилось законченнось, точность и изящество. И радость никуда не делась – напротив, она воскипела и требовала действий.
Мы вышли на балкон. Внизу под нами располагался маленький садик, гаражи нашего кооператива, дальше – строительная выставка, укутанная зеленью, за ней – Москва-река, на том берегу – Нескучный сад и уже за ним – медленно встающее солнце. В общем, нам обоим непреодолимо захотелось на эту красоту пописать. Решение было вызвано, повторяю, не опьянением в банальном смысле этого слова. Просто мир открылся нам под каким-то новым, невиданным ранее углом, и это видение требовало ответных действий. Позже я пытался объяснить логику наших поступков – и не смог. Но в тот момент сомнений не возникало – мы ощутили себя в иной реальности, живущей по иным законам. Осуществить задуманное мешали перила балкона – они находились как раз на той самой высоте, сантиметр в сантиметр. На балконе уже много лет стоял старинный венский стулс гнутыми ножками и без сиденья – не помню, на какой помойке я его подобрал, чем-то он мне понравился. Было совершенно ясно, что появился он тут специально ради этого момента и долго этого момента ждал.
Мы оба встали на стул – и всё получилось! Вид двух идиотов, стоящих на балконе на стуле без сиденья с расстёгнутыми штанами в первых лучах восходящего солнца развеселил нас окончательно. Я никогда не испытывал такого прилива позитивной энергии. Мы слезли со стула и поняли, что свою миссию он выполнил и дальнейшее существование на Земле для него отныне бессмысленно. Поэтому стул полетел вниз. Он летел строго вертикально, на глазах уменьшаясь в размерах, и ударившись об асфальт, с сухим треском разлетелся на невероятно мелкие кусочки – как метеорит. Это было невероятно красиво и полностью вписывалось в картину окружавшего нас мира. Поэтому вслед за стулом вниз полетелипредметы, составлявшие содержимое моего холодильника. Лучше всего рвались баночки с майонезом, горчицей и вареньем – они разлетались как гранаты и оставляли на асфальте и крышах гаражей разноцветные многоконечные звёзды.
Когда я увидел, что Маргулис волочёт к выходу на балкон мою радиолу «Симфония», я немного опомнился. «Симфония» была огромная, величиной с человека, на четырёх лаковых ножках, содержала в себе ламповый приёмник и проигрыватель и, конечно, грохнула бы она классно, но её было исключительно жалко. Я немного повоевал с Маргулисом, отбил «Симфонию», мы с трудом поставили её на место и неожиданно успокоились. Мир постепенно приобретал прежние привычные очертания и я смутно чувствовал, что добром наше приключение не кончится. Мы легли на диван и заснули, обнявшись.
Проснулись мы от громких криков на лестничной клетке. Автолюбители нашего кооператива, потрясённые ночным терактом, пришли выяснять отношения с моими родителями. И спасло нас чудо. Квартира родителей находилась по соседству с моей, но родителей там не было – они жили на даче, а в квартире временно проживал микробиолог из Биробиджана, которому мама рецензировала диссертацию. Он открыл дверь, ничего не понял, но уловив в интонациях атолюбителей агрессию, тут же на всякий случай поднял еврейский вопрос, и жильцы в замешательстве отступили. К нам позвонить они не догадались, и мы были спасены.
Вот и всё. Могу добавить что ни малейших мук похмелья утром мы к моему изумлению не испытали, и вообще всё происходившее ночью скорее напоминало лёгкий наркотический трип. К бальзаму «Абу Симбел“ мы больше не обращались – на всякий случай. А вскоре он вообще исчез из продажи и из нашей жизни навсегда.»
ЗЫ: Имхо стоящщая весчь. Пить до дна
|