Но и самого большого своего тренерского успеха Елисеев достиг снова в Москве. После чего... неожиданно вернулся в столицу Латвии. Спустя годы так объяснил тот свой поступок:
— Мой тренерский путь не всегда был усыпан розами, были и ошибки, и промахи в работе, но честь свою стремился не уронить. Не раз работе мешали дилетанты или грубияны, наделенные большой административной властью. В феврале 1958 г. я был назначен старшим тренером столичного «Локомотива», в котором подобрался хороший ансамбль игроков. Между мной и футболистами сложились теплые отношения. Команда показывала интересный наступательный футбол и в 1959 г. впервые завоевала серебряные медали. Однако к этому времени у меня ухудшилось взаимопонимание с начальником команды Николаем Морозовым, человеком крутого нрава. Он постоянно мешал мне работать и, имея свободный вход к министру путей сообщения Борису Бещеву, восстанавливал его против меня. Министр стал все чаще косо поглядывать на строптивого тренера и неожиданно отказал мне в получении квартиры, твердо обещанной им перед тем, как я принял коллектив. Пришлось подать заявление об уходе по собственному желанию.
И футболисты рассказывали, что причиной подспудного конфликта была ревность Морозова к успехам им же и выбранного тренера. Возможно, уход Елисеева стал той спичкой, от которой возгорелось пламя пожара. Одновременно команду покинули и два игрока основного состава — серебряных медалиста.
В 1968 г. Евгений Елисеев вывел в финал Кубка СССР ташкентский «Пахтакор» и до последних своих дней выступал в прессе с глубокими статьями по теории и практике футбола.
З (Забелин, Зайцев)
ЖЕЛЕЗНЫЙ РЫЦАРЬ ЛОКОМОТИВСКОЙ ОБОРОНЫ
Даже в славной ветеранской когорте «Локо» Геннадий Забелин стоит особняком. Он рос, можно сказать, под перестук колес железнодорожных составов. Отец был машинистом паровоза, мать — нормировщицей в локомотивном депо Красноярска. Другого пути у мальчишки не было, как продолжить семейную традицию. И в футбольную секцию он пришел, естественно, «Локомотива» к тренеру В . Шелатонову, одновременно защищавшему цвета красноярских железнодорожников. Сейчас все знают, что Красноярск дал нашему футболу Олега Романцева, Александра Тарханова, Вадима Иванова, других известных мастеров. Но первым красноярцем, выбившимся в футбольные люди, был Геннадий Забелин.
Правда, скоро ему стало не до футбола. В разгар Великой Отечественной войны 17-летний выпускник школы железнодорожных техников был направлен на работу в колонну № 31 паровозов особого резерва МПС, несшую вахту на головных участках фронтов. Ремонтировать, восстанавливать паровозы и вагоны приходилось порой под непрерывным обстрелом, под бомбежками. Боевой путь Забелина пролег от Сталинграда до польского Вроцлава. По окончании войны родители Геннадия переехали в Одессу, а сын вдруг заразился авиацией, уехал в Москву и поступил в МАИ. Но рожденный колесить по рельсам — летать не может, не суждено ему было стать конструктором авиалайнеров. Первый же выход Забелина на футбольное поле за институтскую команду привлек внимание известного тренера клубных подразделений МЖД и одновременно селекционера головного «Локомотива» Николая Ильича Хорева. И в 1946 г. Забелина зачислили в команду мастеров. С мечтой об авиации пришлось расстаться. Серьезная болезнь отложила его дебют до глубокой осени 1947 г. Первые матчи новый центральный защитник железнодорожников, не менявший амплуа потом всю свою сознательную жизнь, провел в финальном турнире команд второго дивизиона, победа в котором вернула «Локомотив» в группу сильнейших.
Постепенно Забелин выдвинулся в число лучших стопперов советского футбола. Некоторый недостаток скорости мощный, атлетически сложенный защитник компенсировал тонким пониманием игры, точным выбором позиции и редким хладнокровием. Не было ему равных и в подстраховке партнеров, в организации оборонительных действий.
— Мы были за ним, как за каменной стеной, — вспоминал другой незаурядный оборонец «Локомотива» Александр Климачев. — По ходу игры Забелин командным тоном корректировал позицию крайних защитников и полузащитников — ему из центра защиты было виднее, а опасность он чувствовал как матерый волк. И никогда не терял головы, не впадал в панику. Его указания были четкими, верными даже в самые горячие моменты у наших ворот.
Оплотом локомотивской обороны Забелина сделала и прекрасная игра головой — в воздушных
