Лясковский в ЦДКА). Таранящие игроки стали приносить меньше пользы команде.
Тогда возникла и утвердилась новая тактика: в центре нападения понадобился быстрый, маневренный и разнообразный игрок, находивший способы избавиться от своего мощного опекуна. Такой центрфорвард вовсе не стремился выдвигаться вперед как таран. Нет, он и оттягивался назад, и уходил на фланги, все время заставляя центрального защитника решать сложную задачу - следовать ли на фланг за нападающим и оставлять при этом без охраны площадь перед воротами или оставаться на месте (но тогда соперник может создать численное преимущество на фланге и быстро пройти к воротам).
А если маневренный центрфорвард отходил назад, центральный защитник вновь оказывался перед выбором: пойти за подопечным - значит, оставить без присмотра большое пространство перед воротами; не пойти - подопечный свободно получит мяч и завяжет атаку. Сбивая с толку своего опекуна, центрфорвард (мне тоже доводилось выполнять эту роль) нередко и сам обыгрывал его и забивал не меньше, чем нападающий-таран.
И от защитников потребовалась быстрая, гибкая, маневренная игра, умение сочетать персональную опеку с охраной зоны, подстраховывать партнера, взаимная помощь и взаимозаменяемость с полузащитниками. Таким центром защиты был, к примеру, игрок ЦДКА Иван Кочетков, прежде долгое время игравший в нападении.
Но и строгое расположение игроков по системе «дубль-ве» постепенно потеряло смысл. Если отход от этой системы сначала выражался в том, что назад стали оттягивать центрального и крайних нападающих, а полусредних выдвигать вперед, то вскоре и от этого отказались. Начали расставлять футболистов в соответствии с общей тактической задачей и с учетом индивидуальных способностей каждого из них. То выдвигали вперед полусредних, то крайних и центрального форвардов, то усиливали защиту количественно, то создавали численный перевес в атаке. От буквенного обозначения систем перешли к цифровому. Систему «пять в линию» можно обозначить цифрами: 2+3+5; систему «дубль-ве» - 3+2+2+3. Позднее стали применяться другие варианты. Например, в матчах на первенство мира 1954 года - защитный: 3+3+4 (тут несколько уменьшена линия нападения, усилена полузащита). Итальянские тренеры применяют варианты, в которых устанавливается многоступенчатая связь между защитниками и выдвинутыми вперед нападающими: 3+1+2+2+2 или 1+5+1+3 (последнее расположение именуют «цепочка»).
В первом же матче сезона 1939 года я забил гол прославленному вратарю Анатолию Акимову, и мы победили «Спартак» - 1:0. Забегая вперед, замечу, что и на следующий год, который был неудачным для «Металлурга», мы все-таки выиграли у «Спартака» - 5:3, и я забил в этой встрече три мяча, хотя играл против меня сам Андрей Старостин, поскольку мое место было уже в центре нападения; вот еще одно подтверждение постулата о том, что быстрый и маневренный центрфорвард обыгрывает мощного центрального защитника.
Я закрепился в основном составе. В конце 1939 года определялись шесть лучших футболистов профсоюзных команд, и меня включили в эту шестерку (храню грамоту, зафиксировавшую сей приятный для меня факт).
У нас не было своей базы, как, к примеру, у «Спартака» в Тарасовке. Футболисты «Металлурга» жили каждый у себя дома, после тренировок расходились кто куда, а в день игры собирались за два часа до начала матча у входа в клуб завода «Серп и молот». Туда подавали заказанные командой роскошные открытые «линкольны» - лимузины с изящной металлической фигуркой охотничьей собаки над радиатором. Мы рассаживались в «линкольны» по шесть-семь человек и с помпой ехали на стадион. И на летних улицах Москвы милиционеры в белых гимнастерках с петличками на воротниках отдавали нам честь, поднося руку в белой форменной перчатке к козырьку белого пробкового шлема с большой алой звездой на передней части купола. Из уличных репродукторов гремело: «Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот!..» А на стадионе - толпы
болельщиков, гул приветствий, общее внимание. Это было время первых советских полярных экспедиций - папанинцев, шмидтовцев, ушаковцев, дальних авиаперелетов, воспринимавшихся с бурным энтузиазмом. Всеобщими любимцами были тогда полярники,
