Бесков создал сильную команду, он был в расцвете сил (44 года), был увлечен работой, с ним заключили соглашение, что он поедет и на предстоящий чемпионат мира в Англию. И вдруг необъяснимое указание с самого верха: «Снять!». Самодурство вообще непостижимо. Детали этого грубого и неумного распоряжения так и остались неопубликованными. Самая распространенная версия: «Хрущев смотрел телетрансляцию, ее вели испанские телевизионщики, которые угодливо наводили камеру на ложу, где сидел генералиссимус Франко, и Хрущеву это осточертело. Вот он и сорвал зло на своем тренере».
В тот день Ренессанс для нашей сборной был оборван.
Но то самоуважение, которое успели пережить как мастера, так и свидетели их игр, продолжает жить в душах. И для меня тот период незабываем, на него я и ориентируюсь, говоря о даровитости наших футболистов.
Позже такого ровного периода уже не было. Импульсы, толчки, всполохи, прорывы — все это встречалось, но разрозненно. Центр футбола Советского Союза плавно переместился из Москвы на Украину, где, как видно, условия для существования игры выглядели посвободнее, вдалеке от столицы с ее ханжескими партийно-монастырскими строгостями можно было ослабить пояса и галстучные узлы. Что и делалось во славу футбола республики в Киеве, Днепропетровске, Донецке и Луганске Там выросла фигура спонсора, тайного, влиятельного спонсора.
Не думаю, чтобы еще в каких-либо краях положение с футболом настолько зависело от властей предержащих, чтобы его жизнь терпеливо и покорно строилась на послушании в соответствии с узаконенными правилами и моралью, как в Советском Союзе. Если просто назвать все, что пережито советским футболом, то мы и получим объяснение, почему он сегодня у нас именно такой.
Пусть наше издание юбилейное, однако стоять навытяжку перед историей, даже вековой, как-то даже неловко, нам же не поверят, футбол слишком нагляден, чтобы пытаться пририсовать ему шикарный торс культуриста
Хорошее, доброе начинание всегда происходит вовремя. Тот, кто приобретет этот сборник очерков и погрузится в него, мало того что, в зависимости от возраста, либо вновь переживет прошлое, либо познакомится с ним, еще и обретет подсказчика, советчика. Это ощущение возникнет после первого же спора, когда захочется установить истину, а болельщики, как известно, то и дело вступают между собой в петушиные схватки по недоразумению: разве удержишь в голове события за целый век? С прибавлением этих очерков, будем надеяться, состоится прибавка в эрудиции и культуре российских футбольных кругов
И все же, думается, исчезают, уходят, забываются, быть может, наиболее интересные исторические сюжеты. Наша футбольная проза развивается вширь, издательский бум произвел на свет новые газеты и журналы, новое поколение репортеров. И чтобы «засеять» открывшиеся бумажные угодья, в дело пошли наиболее простые для исполнения и ничем не грозящие авторам отчеты о матчах и интервью. И наш футбол с точки зрения его отражения идет как бы за полупрозрачным занавесом, о нем скорее догадываешься, чем получаешь представление А то и просто погрязает в пустяках (протокольное перечисление так называемых «моментов»), словно репортаж сочинял милицейский следователь, набивший на этом руку. Я пишу об этом не ради полемики: грустно, что, как песок между пальцев, утекают живые подробности, что о матчах, проведенных, предположим, отступя один от другого на 20 — 30 лет, хранятся сообщения, повторяющие друг друга чуть ли не дословно.
За этой скорописью нам не расскажут о том, как у тренеров советских команд требовали расписок-обязательств, что они не проиграют матча иностранцам, и только с этим условием их отпускали в турне. Что в футболе и вокруг него нагнеталась атмосфера страха, запугивания, наказаний ни за что тренеров и игроков, и это не были нервные срывы, это было стилем руководства, изобретением которого мы обязаны сталинизму и бериевщине. Неспроста во всем мире образ советского футбольного мастера сложился как человека нелюдимого, некомпанейского, боящегося сказать лишнее слово, рассматривающего всех встречных как возможных лазутчиков и провокаторов. Этот образ не располагает к нашим делегациям зарубежных коллег, в том числе и арбитров.
Разумеется, мир профессионалов сложнее, чем выглядит на первый взгляд. Советские крупные мастера «позволяли себе» встречаться с иностранными «звездами», дружили с некоторыми. Валерий Воронин рассказывал мне, что в ответ на вопрос: «Сколько получаешь?», он умножал свой заработок на 10, но все равно ему либо не верили, либо выражали сочувствие Держа своих мастеров в режиме экономии, отказывая им в возможности к концу краткой карьеры в 30 лет создать семье приличные условия жизни, власти исподволь готовили массовый исход лучших из наших команд. И он состоялся, напоминая не то бегство, не то колониальное состояние. Добро бы мчали в «Барселону» или «Милан», так нет, почти вся сборная России во второразрядных испанских клубах, распродана, так сказать, по дешевке, без запроса. Едва появилась перспектива получать «по труду», как игроки сборной взбунтовались и потребовали вместо обещаний строгих контрактов. Со скрипом, но РФС пришлось отказаться от привычного беззакония
Долгие-долгие годы полагалось молиться на воспитательную работу, ею залатывали тришкин кафтан. Стоило Михаилу Месхи однажды, выходя на поле, перекреститься перед камерой телевидения, как была нажата педаль, и началось многодневное воспитание. Почему-то досталось и мне, редактору, за «пассивность». Воспитательная работа, по мысли руководителей, должна была быть заменой учебных полей на южном побережье,
о которых прожужжали все уши, но палец о палец не ударили, именно она, эта «работа», в первую очередь обязана была обеспечивать победные результаты на всех турнирах
Футбол изнывал от тоски по честным играм, а его перевели в разряд криминальных занятий. За какую-то встречу по сговору двух клубов приходилось расплачиваться остальным, ибо слухами, подчас преувеличенными, земля полнилась. Про это недомогание в общем виде извещают. Но по
