прочность. В августе 1970 года его командировали в Ленинград. «Зенит» находился под угрозой вылета из класса «А» — такая «перспектива» вызывала в душах начальников панический ужас. На всех ступенях футбольной иерархии, в высоких кабинетах Спорткомитета и Старой площади это вызывало крайнее беспокойство. В силу этих обстоятельств вместе с судьями в купе «Красной стрелы» оказался большой спортивный начальник. Он ехал вызволять Ленинград из беды. Не мудрствуя лукаво, «босс» решил тут же взять быка за рога. Не успел поезд миновать границу города, как он сообщил, что руководство оптикомеханического завода, цвета которого отстаивал «Зенит», приготовило судьям шикарные сувениры — кинокамеры новейших конструкций. Казаков угрюмо слушал эти разглагольствования. Когда ему посулили еще какую-то «наживку», Павел Николаевич строго сказал: «Вам бы следовало побеспокоиться о назначении на завтрашнюю игру других судей». На следующий день зенитов-цы (разумеется, без помощи арбитров) одержали легкую победу. Кинокамеры же у Казакова нет и по сей день.
Уметь уйти красиво
Умение вовремя уйти, оставить любимое дело необходимо не только спортсменам. Удивительная способность Казакова наступать на горло собственной песне не может не вызывать уважения. Он, наверное, единственный арбитр, который в зените славы решился досрочно прервать свою судейскую карьеру. В 1976 году, за два года до установленного срока судейской «выслуги», он объявил о своей отставке. Причем сделал это, казалось, в самый неподходящий момент: он уже был назначен на проведение ответственной встречи сборных команд Австрии и Турции. Но даже этот соблазнительный вояж не повлиял на принятое
Павлом Николаевичем решение. Он сообщил Латышеву об отказе ехать в Вену и попросил дать возможность провести матч Виктору Жаркову. Просьба одного из лучших наших арбитров была уважена. Это, кстати, помогло Жаркову получить международную категорию.
С 1980 по 1988 год Павел Николаевич трудился в Управлении футбола Госкомспорта СССР. Ему было естественно поручено курировать судейство. Казаков энергично пытался внедрять в него основополагающее качество — порядочность! Успел он сделать многое. Хотя бы потому, что сопротивлялся попыткам чиновников влиять на положение команд с помощью арбитров. Тем не менее и он вскоре понял, что невозможно вылечить один орган, когда болен весь организм. А в том, что отечественный футбол серьезно «хворал», вряд ли кто-то мог усомниться.
За два месяца до своего шестидесятилетия Павел Николаевич с плохо затаенной грустью признался: «Больше не могу. Ни одного лишнего дня! Ухожу!» И ушел...
Не изменил себе Павел Николаевич и в дальнейшем. По установленному порядку он имел еще право инспектировать матчи чемпионата и Кубка России в течение всего сезона 1998 года. Но и на этот раз поступил не так, как все. Подал заявление об отказе от инспекторской деятельности. Почему? Можно лишь догадываться. Не по нутру ему — человеку чрезвычайно чутко и болезненно реагирующему на поведение многих спортивных «браконьеров», норовящих ловить очки в мутных водах российского футбола, — постоянно сталкиваться с прогрессирующей бесцеремонностью и наглостью. Казаков поступил по-мужски. Как велела совесть.
Браво, мистер Казаков!
Несколько лет назад слушателей всесоюзных сборов судей попросили назвать всех советских арбитров, судивших когда-либо матчи чемпионатов мира на заключительной стадии. Почти все назвали Латышева и Бахра-мова. Кое-кто припомнил Сту-пара и Бутенко. О Казакове не
