случилось. Но сила удара была такой, что не позволила вратарю успеть за мячом.
Каждый последующий пенальти забить труднее. Вот почему это настоящее испытание для нападающих. В разные углы и на разной высоте летел мяч в ворота «Крыльев Советов» после двух ударов К. Бескова с одиннадцатиметровой отметки в одном матче. Дважды не забили А. Акимову болгарские форварды в 1940 году в матче со «Славией». Неуверенность перед вратарем одного игрока, отказавшегося бить второй раз, передалась другому.
И, наконец, последнее к вопросу о психологии, о чем говорили мне Л. Яшин и А. Кавазашвили. Если вратарю кажется, что пенальти назначен несправедливо, ему труднее собраться.
А. Кавазашвили: «Вместо того чтобы сосредоточиться на борьбе, все время думаешь, зачем судья это сделал».
Л. Яшин: «В финальном матче Кубка страны в 1955 году я был настолько убежден, что пенальти назначили несправедливо, что даже после гола никак не мог справиться с нервами. Это и привело к удалению с поля. Нет, конечно, я себя не оправдываю, я больше никогда в жизни так не срывался. Но, поймите, пенальти для вратаря — это высшее напряжение, высшее переживание. И если такое наказание команда не заслужила, то просто слов нет, как обидно».
Надо ли подводить итоги? Все это настолько индивидуально, что давать какие-то общие рекомендации и делать обобщения трудно. Многое зависит прежде всего от нервной структуры человека, от его темперамента, интуиции, спортивного инстинкта, что ли. У вратарей, понятно, интуиция играет решающую роль, им, видимо, в этот момент лучше находиться в возбужденном состоянии. А форварды, напротив, должны быть хладнокровными, у них мысль главенствует над чувством.
Так обстоит дело в области психологии. Но уж в технике-то существуют вполне определенные законы, которыми и форварды и вратари твердо руководствуются.
III
Что бы ни говорили вратари, а все же в конце концов и они соглашались, что пенальти в первую очередь дело техники. Когда А. Хомич упомянул о вратарях, чье мастерство не могло проявиться из-за отсутствия психологической стойкости, я спросил: «А если есть характер, но
