мне, как в регби. Судья только назначал штрафные, да и то не всегда. Я молчал, даже когда было больно. Но потом они грубо испортили эпизод, где я должен был забить, а судья сделал вид, что не видел. Может быть, он действительно не видел, может быть, я был неправ, что стал его поучать. Наверняка я был неправ в том, что делал это в резкой форме. Теперь-то я понимаю, что был неправ...
Лучший бомбардир мира начал отвечать на вопросы, как мне показалось, еще под впечатлением того инцидента.
Герд Мюллер:
— Достаются голы все труднее и труднее, потому что по пятам ходят два прикрепленных ко мне защитника, ходят, как тени. Но тень не мешает тебе двигаться, здесь же я почти все время чувствую, что кто-то рукой придерживает меня за футболку. Такое ощущение, что стоит мне рвануться, как порвется одежда, будто кто-то хочет меня раздеть.
(Шён в этом месте не упустил момента и пошутил: «А грабят-то футбол».)
Трудно еще и потому, что обороняющиеся выстраиваются плотной группой по фронту поля. Лазейки не найдешь. Поэтому я иногда завидую форвардам, у которых стиль игры такой, что они атакуют из глубины, добиваются успеха дальними ударами разной сложности. Конечно, не может быть форварда, которого бы все стремились копировать, под которого бы все мы подделывались. Мне все же более близок мощный бомбардир, играющий на самой передней линии. Это трудно, но это было бы легче, если бы правила футбола защитники соблюдали с таким же уважением к закону, как это делают нападающие. Меня штрафуют за малейший толчок, а их в штрафной площади практически оставляют безнаказанными.
Но я знаю, что не может так произойти, чтобы за 90 минут я ни разу не получил возможности ударить по воротам из штрафной площади. Я знаю также, что могу пробить по мячу из любого положения правой или левой ногой или головой так, что мяч полетит в ворота. Этому я научился. Я готов согласиться, что соотношение индивидуальных и коллективных усилий при взятии ворот в среднем, если посчитать все голы, забитые командой,
