prishelets,
Он переходит. Уже контракт готов и согласован. Единственно, я не могу знать дальнейших планов руководства - возможно (но не факт, конечно), его в тот же Солигорск опять в аренду отправят.

У тебя прям дрочка на этой почве По три раза на дню. Куда они разбегутся? У них есть команда за которую они болеют. В правильных родных цветах, с родной эмблемой. Это же не фуфловые глоры. И это КУБАНЦЫ, а не спартанцы

сук. ну лад , с меня 0,5 лезгинки. но только после официального подтверждения

prishelets,
Ну или с меня.
Итак:

• Предмет спора - заключение трудового соглашения между ПФК "Кубань" и футболистом Антоном Архиповым
• Контрольная дата - закрытие весеннего трансферного окна
• Источник информации - официальный сайт ПФК "Кубань"
• Ставка - 0.5 л. "Лезгинки"
• Свидетели - все участники форума (в распитии "Лезгинки" не участвуют - прим.)

согласен со всем, кроме последнего пункта. распивать 0,5 будем в Пятигорске. несмотря на то, что дядя сказал, что выезда не будет - он будет. всех вэлком

Алкачи!

События разворачиваются так стремительно, и новости по ПФК КУБАНЬ настолько обнадеживающие, на деле всё идет по сценарию обещанному ещё летом 2019 года Стасом , о котором даже самые большие оптимисты в стане болел ПФК КУБАНЬ, говорили с осторожностью. Все остальные движения, созданные на имени клуба, я уверен тихо разойдутся, как круги на воде, ибо логики в их существовании просто нет. Допускаю, что каким то образом, фюрерам всё таки удастся притянуть за уши свой слив. Но в любом случае, время их ушло, а тем более возможность ставить условия, динамично развивающемуся клубу. А спартанцы обязательно вернутся на Стадион КУБАНЬ, что может быть лучше? Только неудачники и полные нули по сегодняшней жизни, каждый день пишут, какие гадости они планируют сделать людям возглавлявшим или возглавляющим ПФК КУБАНЬ, и только неудачники считают себя всесильными решалами, в отборе долях. В принципе, существование любительской команды, состоящей из болел ФК КУБАНЬ, никому не мешает, и ничего не решает. найдут или нет фюреры обоснование, собирать со Спартанцев взносы и дальше, болельщиков ПФК КУБАНЬ это интересует всё меньше. У нас своя профессиональная команда ФК КУБАНЬ, выходящая в ФНЛ. И это замечательно.

Дед Хасан у нас в аренде, или на контракте? Тамбову запрет впаяли, могут Мамтова вернуть. Если он в аренде всё же.

Дырку на лоб не забудь набить, в честь выхода в ФНЛ. Ты похоронишь Коробаса, стопудова. Как Жора Черданцев умеет хоронить свои предсказаниямиИбо вся эта твоя помоечная патетика на стоит и дохлой мухи. Холдинг задавишь админресурсом, а дагов подковёркой? Ты, сваебой, помойка, и помойкой умрёшь.Таких лечить бесполезно

Не отвлекайтесь, уважаемый. Что там, с доляхой?

Будем отжимать. Ибо его надо убирать из кубанского футбола. И чем быстрее это произойдёт, тем ровнее станет ситуация. Такие ушлёпки, с коронами на голове и членом в заднице, никогда не способствовали развитию любых процессов, будь то футбол или балет

Alchimik,идеальный вариантом было бы не хоронить его,а сохранить в структурах ПФК на определённых условиях ,но для этого нужен компромисс...Ибо долго держать на деньги болел клуб в любителях дело,конечно,хорошее и прикольное ,но слишком затратное,а поэтому бесперспективное и бессмысленное...
За это время фанаты,создавшие ЛФК,много чего поняли в нюансах организации и содержании клуба,обрели неплохой опыт,с этой точки зрения их вхождение в какой то Совет клуба могло быть полезным...

Ну хз, то ли ты заразился тем фактом что Краснодар стал городом с самым большим количеством оптимистов в странеЮ то ли тебя Ракитянский укусил

Не вписывайтесь в свидетели забесплатно, выхлопа ноль а по шарагам затаскають

– Мы к вам, Андрей Николаевич, – заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся черных волос, – вот по какому делу...
– Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду, – перебил его наставительно Коробка, – во-первых, вы простудитесь, а во-вторых, вы наследите мне на коврах, а все ковры у меня персидские.
Тот, с копной, умолк, и все четверо в изумлении уставились на Коробку. Молчание продолжалось несколько секунд, и прервал его лишь стук пальцев Коробки по расписному деревянному блюду на столе.
– Во-первых, мы не господа, – молвил наконец самый юный из четверых, персикового вида.
– Прежде всего – кто это «мы»?
– Мы – представители активной группы болельщиков, – в сдержанной ярости заговорил элегантно одетый мужчина.
– Это вы постоянно сыплете угрозами в мой адрес на интернет площадках?
– Я, – ответил мужчина.
– Боже! Пропало мое здоровье! – в отчаянии воскликнул Коробка и с опаской прикрыл левое ухо рукой.
– Что вы, Андрей Николаевич, смеетесь? – возмутился элегантно одетый мужчина.
– Какое там смеюсь! Я в полном отчаянии, – крикнул Коробка, – что же теперь будет теперь с моей коленкой?
– Вы издеваетесь?
– По какому делу вы пришли ко мне, говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.
– Мы, активная группа болельщиков, – с ненавистью заговорил мужчина, – пришли к вам после общего собрания, на котором стоял вопрос об доле в клубе...
– Кто на ком стоял? – крикнул Коробка, – потрудитесь излагать ваши мысли яснее.
– Вопрос стоял о доли...
– Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением РФС моему клубу было разрешено переименование без каких ли бы то ни было санкций и правопреемства?
– Известно, – ответил мужчина, – но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную долю в клубе. Совершенно чрезмерную. Вы еще и один используете официально название нашего клуба.
– Да. Я владею долей, – ответил Коробка, – и желал бы цвета вернуть обратно. Они мне нужны для привлечения болел.
Четверо онемели.
– Цвета? Э-хе-хе, – проговорил один из группы, – однако, это здо-о-рово.
– Это неописуемо! – воскликнул другой.
– В общем, не хочу... Да впрочем, это неважно. Мой клуб личный, делаю что хочу, и разговору конец. Могу я идти обедать?
– Извиняюсь, – сказал четвертый представитель.
– Извиняюсь, – перебил его элегантно одетый мужчина, – вот именно по поводу имени и доли мы и пришли говорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке официальной передачи, отказаться от доли. Личной "Кубани" ни у кого нет в крае!
– Даже у нас! – звонко крикнул третий.
С Коробкой что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежно побагровело, но он не произнес ни одного звука, выжидая что будет дальше.
– И от кабинета в АКК также, – продолжал элегантный мужчина, – кабинет можно иметь и в Динской.
– Угу, – молвил Коробка каким-то странным голосом, – а где же я должен работать?
– Дома, – хором ответили четверо.
Багровость Коробки приняла несколько сероватый оттенок.
– Дома работать, – заговорил он придушенным голосом. Очень возможно, что Вы так и делаете. Может быть... Но я не Вы!! – вдруг взвизгнул он, и багровость его стала желтой. – Я буду иметь долю, а работать в кабинете! Передайте это общему собранию, и покорнейше прошу вас вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу, и работать там, где это делают все нормальные люди. В кабинете, а не дома или где еще.
– Тогда, Андрей Николаевич, ввиду вашего упорного противодействия, – сказал взволнованный мужчина, – мы подаем на вас жалобу в высшие инстанции. В CAS и на лубянку!
– Ага, – молвил Коробка, – так? – Голос его принял подозрительно вежливый оттенок. – Одну минуточку, прошу вас подождать.
Коробка, стукнув, взял трубку с телефона и сказал в нее так:
– Пожайлуста... да... благодарю вас. Вениамин Ивановича попросите пожалуйста. Коробка. Вениамин Иванович? Очень рад, что вас застал. Благодарю вас, здоров. Вениамин Иванович, поставленная Вами задача по лояльности народа в плане футбольной составляющей отменяется. Что? Совсем отменяется... Равно, как и все другие поставленные Вами задачи. Вот почему: я прекращаю работу в АКК и вообще в крае... Сейчас ко мне вошли четверо, двое вооружены битами, и терроризировали меня в кабинете с целью отнять клуб...
– Позвольте, Андрей Николаевич, – начал элегантно одетый мужчина, меняясь в лице.
– Извините... У меня нет возможности повторить все, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне отказаться от доли в клубе, другими словами, поставили меня в необходимость, не понятно на каких гарантиях привлекать и контролировать инвесторов. В таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю деятельность, отдаю долю и уезжаю в Динскую. Печать от клуба могу передать Гудвину. Пусть он управляет.
Четверо застыли. Снег таял у них на сапогах.
– Что же делать... Мне самому очень неприятно... Как? О, нет, Вениамин Иванович! О, нет. Больше я так не согласен. Это уже второй случай за это время... Как? Гм... Как угодно. Хотя бы. Но только одно условие: кем угодно, что угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличности которой ни Гудвин, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к дверям моего кабинета. Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая. Броня. Чтобы мое имя даже не упоминалось. Конечно. Да. Да. Я для них умер. Да, да. Пожалуйста. Кем? Ага... Ну, это другое дело. Ага. Хорошо. Сейчас передаю трубку. Будьте любезны, – змеиным голосом обратился Коробка к Гудвину, – сейчас с вами будут говорить.
– Позвольте, Андрей Николаевич, – сказал Гудвин, то вспыхивая, то угасая, – вы извратили наши слова.
– Попрошу вас не употреблять таких выражений.
Гудвин растерянно взял трубку и молвил:
– Я слушаю. Да... Просто дядя... Мы же действовали по правилам... Так у Андрея Николаевича и так исключительное положение... Мы знаем о его схематозах... Даже кожаное кресло и галстук хотели оставить ему... Ну, хорошо... Раз так... Хорошо...
Совершенно красный, он повесил трубку и повернулся.
Трое, открыв рты, смотрели на Гудвина.
– Это какой-то позор – несмело вымолвил тот.
– Если бы сейчас была дискуссия, – начал второй, волнуясь и загораясь румянцем, – я бы доказал Вениамину Ивановичу...
– Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию? – вежливо спросил Коробка.
Глаза мужчины сверкнули.
– Я понимаю вашу иронию, Андрей Николаевич, мы сейчас уйдем...Только... Я, как Дядя...
– Юрист, – поправил его Филипп Филиппович.
– Хочу предложить вам, – тут он из-за пазухи вытащил несколько ярких и мокрых от снега маек, – взять несколько в пользу движения. По 3000 штука.
– Нет, не возьму, – кратко ответил Коробка, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах.
– Почему же вы отказываетесь?
– Не хочу.
– Вы не сочувствуете движу?
– Равнодушен к нему.
– Жалеете отдать три тыщи?
– Нет.
– Так почему же?!
– Не хочу.
Помолчали.
– Знаете ли, Андрей Николаевич, – заговорил второй, тяжело вздохнув, – если бы вы не были замом главы, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом, – блондин дернул его за край куртки, но он отмахнулся, – лица, которых, я уверен, мы еще разъясним....... вас следовало бы стулом.
– А за что? – с любопытством спросил Коробка.
– Вы ненавистник КРОО, – горячо сказал второй.
– Да, я не люблю КРОО, – печально согласился Коробка и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.
– Зина, – крикнул Коробка, – подавай обед. Вы позволите, господа?
Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли приемную, и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.