Конечно, после поражения нашли массу причин, вплоть до снижения уровня детско-юношеского футбола в стране. Если же говорить о конкретном матче, то оснований победить в нем у советской сборной было ровно столько же, сколько у уругвайцев.
Сборная СССР создала на протяжении встречи всего один голевой момент у ворот соперника, о котором следует сожалеть. Виталий Хмельницкий из удобной позиции не смог с нескольких метров отправить в ворота мяч, полученный от Еврюжихина.
Эта неудача в атаке случилась на третьей минуте встречи. Неудача в защите подстерегла советскую команду за четыре минуты до конца дополнительного времени. Дальше слово участникам игры.
Вратарь Анзор Кавазашвили: «...И вот за три минуты до конца матча Афонин замахнулся, а мяч ушел за линию ворот. Капличный и Шестернев поднимают руку, и я тоже. Счет 0:0. А может, мы еще успеем забить? Я быстренько на два шага из ворот вышел, пошел за мячом. Вдруг Кубилья затаскивает мяч опять в поле и подает его верхом. Я поворачиваюсь к судье, кричу: «Что он делает?!» Судья: «Играй!» И вот — секундное замешательство... Бегу к воротам, лечу за мячом и — уже не достаю».
Защитник Реваз Дзодзуашвили: «Я Афонину кричал истошно: «Афоня, выбивай, выноси!» А он — не вынес. Мы в том матче почему-то «персоналку» играли, хотя стоило каждого прессинговать. Я нёподалеку был в том моменте, всё до мелочи видел — только крикнуть успел, и гол получили...»
Наши попытались погонять судью, но тот, конечно же, своего решения не отменил. Константин Есенин: «...Горький урок заключался в том, что, привыкнув во внутренних соревнованиях к многочисленным апелляциям и дискуссиям на поле, наши футболисты самовольно практически прекратили игру, когда мяч на мгновение оказался за линией их ворот. Определение «за»
— прерогатива судей, и только судей».
Дзодзуашвили: «Дурацкая наша гордость была - мол, «засудили». Никто не понял, что на чемпионатах мира тренеры с игроками должны так себя завести, чтобы детских ошибок не допускать. Нет свистка - играй! Бросил играть? Ты проиграл».
Между этими двумя моментами прошло сто тринадцать минут. Минут, о которых нечего вспомнить! На поле была вязкая постоянная борьба без малейшего намека на атаку с обеих сторон. Об этой встрече только и можно было сказать: «Не повезло — раз, жара с высотой — два, судья сволочь — три, уругвайцы нечестные — четыре». О качестве игры лучше не вспоминать.
Собственно, так и говорили, считая сборную страны жертвой отвратительного судейства и стечения неблагоприятных обстоятельств.
Была и еще причина, проливающая свет на неспособность советской команды забить хотя бы один мяч в данной встрече. Тренер Качалин: «В Мехико, например, уже появились игроки новой формации, новых взглядов. Появились такие игроки, для которых материальные стимулы становились, по сути дела, превалирующими».
Главный советский спортивный босс Павлов пообещал футболистам по 400 долларов за выход в четвертьфинал. А другой начальник накануне игры все переиначил. Он сообщил, что
