им в этом предпочтение перед их предшественниками. Вот, например, голландец Крол атаковал здесь вообще совсем мало, ничтожно мало, гораздо меньше, чем четыре года назад, когда играл крайним защитником, и меньше, чем тогда же атаковал Хаан, который на прошлом чемпионате играл стоппером, в той позиции, как сейчас Крол. Да. Сегодня все выводы об итогах чемпионата мира сводятся практически к одному: как и за счет чего усилить атаку? Потому что атакой жил, живет и будет жить футбол.

V

Что нового? Какие открытия?

И в ходе чемпионата, и при подведении итогов эти два вопроса носились в воздухе. С них начинались, ими заканчивались беседы и интервью. По тону, каким их задавали, часто можно было понять, на какой ответ рассчитывает спрашивающий. И должен сказать, часто эти вопросы задавались с такой подковыркой, даже ехидцей, что позиции вопрошающих сомнений не вызывали — им-то самим совершенно ясно, мол, что ничего особенно нового, никаких сногсшибательных открытий чемпионат не принес.

В психологии занимающих подобную позицию интересно и, на мой взгляд, просто необходимо разобраться. Думаю, что наиболее полезно сделать это, не впадая в полемический задор, как бы не реагируя на тон оппонентов. Потому что истина в данном случае вряд ли может родиться в споре: коль скоро она — истина, значит, существует независимо от взглядов спорящих.

Чемпионат, скажем, в очередной раз доказал, что торжествовать победу может только игра смелая, атакующая, замешанная на самоотверженности футбольных бойцов и решимости их командиров идти на риск. Но признаемся себе: разве это что-то новое, разве это какое-то открытие? По-моему, мы столкнулись здесь только с подтверждением очевидного.

Желание же однозначно определить «новое», разглядеть и опереться на какое-то единственно правильное «открытие» продиктовано, видимо, двумя моментами. Первый: привычка. Неоднократно чемпионаты мира определяли генеральное направление в развитии игры, прежде всего в тактике. И тогда, действительно, возникала насущная необходимость следовать по главному пути: