Андреевичем, на что решился лишь Ю. Н. Ходотов, - ближние стулья пустовали. А на защиту встал лишь Петр Зенкин, прямой и простой, как команда города Калинина, которую он тренировал. «Почему это Борис Андреевич попал в такую опалу? А где был тренерский совет? Там, товарищи, как и в отделе футбола, боятся критики и самокритики, я это со всею ответственностью заявляю, там у них сплошная заручка».
Аркадьев не каялся, не посыпал пеплом и без того седую голову. Говорил, что должно быть, не работал так, как нужно для советского футбола, мало подготовил молодых игроков: «Ради своего чемпионства мы не двигаем наш футбол вперед, этим я грешил». Говорил, что прав товарищ Соколов - даже пустырей нет, детям негде играть в футбол. Говорил, что сборная была похожа на легендарных строителей Вавилонской башни, которые так и не заговорили одним языком. При этих словах многие в зале, должно быть, подумали: «Подставился -подтвердил тезис Соколова о своей любви рассуждать о непонятном». Кстати, докладчик -человек высокообразованный - сам обычно с охотой прибегал к мифологическим параллелям, но то было время, когда иной интеллектуал ради самосохранения прикидывался тюхой-матюхой, разве что на паркет не сморкался.
Итоги подводил Андрианов, был багров и гневен. Нельзя зачеркнуть заслуги перед нашим спортом покойного вице-президента МОК, но из песни, тем более застенографированной, слова не выкинешь: «Вот что, товарищи, пишут трудящиеся: «Проиграв грязной клике Тито, команда ЦДСА опозорила не только себя, но и народ, всех людей, борющихся за мир во всем мире». А что мы слышали здесь? Создается впечатление круговой поруки тренеров. Они слепо следовали за Аркадьевым, возвели тактику в решающий фактор, а увлечение тактикой не приносит победы. Надо просто знать тактику зарубежных противников и противопоставить ей нашу, советскую, более совершенную. Вот говорят: техника, надо учить технике. Все же просто, товарищи! Тренер берет лист бумаги и пишет слева фамилию футболиста и какие он имеет недостатки в обводке, в ударе, а справа - какими средствами эти недостатки ликвидировать».
Не напоминает ли это читателю театр абсурда?
«С Аркадьевым ясно, - продолжал Андрианов. - Своей практикой, своей книжицей он уводил нас от важнейших вопросов учебно-тренировочной и воспитательной работы. А ошибок своих не признает. Это мы, руководство, допустили ошибку, доверив ему после всего московский «Локомотив». Мы эту ошибку поправим. Бутусова же вообще нельзя больше подпускать к тренерству».
Так прервался тренерский путь одного из славных старейшин русского футбола, ставшего вместе с двадцатью лучшими советскими атлетами в 1934 году первым заслуженным мастером спорта.
Об Аркадьеве и «Локомотиве» - особо. Борис Андреевич рассказывал друзьям, что после разгона ЦДСА Андрианов вызвал его: «Придется поработать в классе «Б» - примете «Локомотив». Команда вообще-то была в классе «А», но плелась на последнем месте, ее, что называется, уже отпели. Однако в «Советском спорте» 11 сентября мастер спорта А. Старовойтов писал о победе железнодорожников над «Динамо» (Тбилиси): «Перестроив игру в обороне, руководство команды (фамилия нового тренера не называлась, ее вычеркнули, как много лет вычеркивались многие имена - Прим. авт.) добились того, что ее действия окрепли». Затем в шести играх пять побед, - в том числе над «Спартаком» - лидером. Тот короткий, однокруговой чемпионат железнодорожники закончили девятыми среди четырнадцати. Не произведя замен в составе, лишь перестановки, Аркадьев вновь продемонстрировал мощь стратегической мысли. Чиновники, пытавшиеся унизить его перед власть имущими, сели в лужу. Оттого и взъярились.
Борису Андреевичу грозило отлучение от футбола. Он всерьез вознамерился заняться журналистикой, размышлял над тем, куда его согласятся принять на работу. Помогло вмешательство в его судьбу куратора железнодорожного транспорта Л. М. Кагановича - за ним оставили «Локомотив».
Рушились судьбы. Рвались связи - игровые, дружеские. Распадалась связь времен.
До смерти Сталина оставалось 48 дней.
До XX съезда - три с половиной года.
1988
