как Глен Ходдл, Тони Адамс, Пол Гаскойн, Джордж Грэхем и Пол Мерсон, тоже не способствовало укреплению положитель ного имиджа футбола.
Возросшая популярность игры и спор тивных телетрансляций выявила огромный политический потенциал футбола. Бри танский футбол постепенно стал исполь зоваться как инструмент государственной политики. И Блэр, и Хейг действовали по одному сценарию. Оба политика призна вали общенациональное значение футбола (Блэр) и его благотворное влияние на укре пление национального самосознания бри танцев (Хейг). Признания Блэра и Хейга в своей любви к футболу и принадлежности к числу футбольных болельщиков (соот ветственно «Ньюкасл Юнайтед» и «Ротер хэм Юнайтед») свидетельствуют о способ ности футбола к формированию ценностей и убеждений далеко за пределами игрового поля. Регулярные опросы общественного мнения показывают, что для англичан и шотландцев футбол является националь ной гордостью.
Политический аспект футбола долгое время не признавался ни правительством, ни средствами массовой информации, ни футбольными властями. К примеру, секре тарь Футбольной ассоциации Фредерик Уолл (1895—1934) называл этот нацио нальный вид спорта обычной спортивной игрой и стремился не допустить проникно вения в Британию политизированного фут бола из континентальной Европы. В сезоне 1928/29 года Уолл предал огласке рекомен дации правительства выставлять на поле только первоклассные команды, чтобы демонстрировать высочайшее спортивное мастерство британцев.
Уолл критиковал и парламентскую кам панию за прекращение розыгрышей первен ства регулярного футбольного чемпионата в начале Первой мировой войны. Британские футбольные ассоциации стремились укре пить свою репутацию в 1920—1924 годах и отказывались от участия в международных матчах с бывшими военными противника ми, даже ценой выхода из ФИФА. Полити зация спорта в Италии при Муссолини или в Германии при Гитлере исключала игры британских команд с итальянскими и не мецкими футболистами. Несмотря на пу бличные высказывания об аполитичности футбола, британские власти тем не менее рассматривали этот вид спорта как инстру мент культурной пропаганды. Матч сбор ных Англии и Германии, состоявшийся в Берлине в мае 1938 года, служит, пожалуй, ярким примером официального вмешатель ства в футбол: тогда игрокам английской сборной пришлось поднять руку в нацист ском приветствии во время исполнения на ционального гимна Германии.
В период «холодной войны» матчи со сборными стран советского блока имели ярко выраженный политический оттенок. Достаточно вспомнить британское турне московского «Динамо» в 1945 году или матчи сборных Англии и Венгрии в 1953 и 1954 годах, а также визит «Арсенала» в Москву в 1954 году. Отголоски военных лет еще чувствовались в атмосфере встреч между сборными Англии и Германии на чемпионатах Европы 1996 и 2000 года, а также отборочных матчей чемпионата мира 2002 года.
После 1997 года правительство Блэра признало, что участие в крупных между народных турнирах и сохранение веду щей роли Британии в мировом футболе служат национальным интересам страны. Министр спорта Тони Бэнкс (1997—1999) предпринял огромные усилия с тем, чтобы заручиться поддержкой британской заявки на проведение чемпионата мира 2006 года. Этому содействовали и контакты Блэра с президентом ФИФА. Глава британского кабинета заявил о том, что именно нацио нальные интересы должны побудить «Ман честер Юнайтед» принять участие в клуб ном чемпионате мира 2000 года под эгидой
