мне в номер пришли двое рабочих и забили планками дверь на балкон. Я вышел из себя и сорвал их.
Рокко овладела идея подчинить меня во что бы то ни стало и превратить в еще одного барана в своем стаде высокооплачиваемых, но несчастных футболистов. Он не раз нарочно садился в холле нашего отеля, чтобы мне не удалось незаметно выскользнуть на свободу. Однажды мы с Томом, рискуя жизнью, все же попытались обхитрить его. Вылезши из окна четвертого этажа, мы пошли по узкому карнизу вдоль стены, думая спуститься по пожарной лестнице. А Рокко в это время охранял главный вход.
Мы с Томом хихикали, как мальчишки, радуясь, что обманули Рокко, и тут перед нами возникла каменная стена. Карниз привел в тупик. Однако нам все-таки удалось выбраться из отеля, направив нашего стража по ложному следу. Том специально заказал столько выпивки в номер, как будто мы собирались с ним пить весь вечер, и пока Рокко был занят аннулированием этого заказа, мы прокрались к заднему входу. Наш побег обошелся мне в 300 фунтов штрафа, но дело этого стоило.
Через несколько дней Рокко опять вызвал меня на ковер за то, что я накануне матча поехал встречать Ирену в аэропорт. Мы .сцепились с ним не на шутку, осыпая друг друга через переводчика всяческими оскорблениями. Итальянские клубы запрещали своим игрокам накануне или после матча даже близко подходить к своим женам, подружкам, любой особе в юбке. Они запирали своих игроков в отелях, чтобы оградить их от женщин. Я уже имел трехлетний стаж семейной жизни и не видел никакого вреда в том, чтобы встретить свою супругу, прилетающую в другую страну. Рокко же, вероятно, был насторожен тем образом «сексуального маньяка», который создали в своих выступлениях обо мне итальянские газеты. Ему, должно быть, чудились картины, как Ирена и я бегаем голышом по взлетной полосе миланского аэропорта.
Я думаю, что игроки считали меня виновным в том, что Рокко постоянно пребывал в дурном расположении духа, и как бы в наказание не передавали мне мяч за исключением тех моментов, когда это было абсолютно неизбежно. Помню, как однажды я забил гол их самому главному противнику «Интеру» (Милан), но ни один игрок не подошел меня поздравить, хотя ради этого гола мне пришлось обыграть трех защитников. Забив мяч в ворота, я вышел в центр поля и, оборотившись в ту сторону, где должен был сидеть Рокко, показал два скрещенных, как решетка, знака победы.
Наконец «Милан» официально объявил, что готов принять предложения о моем переходе в другой клуб...»
Джимми Гривс в команде не прижился. Но все остальные покорно выдерживали концлагерные порядки Рокко. И «Милан» постепенно поднимался вгору. В 1962 году он выиграл звание чемпиона Италии, причем девять мячей Гривса отнюдь не оказались лишними, осенью стартовал в континентальном розыгрыше, а весной уже считался одним из главных фавори-
