существование, и все это тоже доставляет колоссальное удовольствие. Но в зале-то все равно будет тридцать, ну сорок тысяч, пусть еще по телевизору смотрит миллиард, но это более компактное зрелище, более узкое и, может быть, даже аристократическое - все-таки баскетбол не такой общенародный, не такой общепринятый вид спорта, как футбол. Или волейбол. Не говоря уже о теннисе. У футбола есть какая-то своя магия, свое что-то такое - ну, что трудно передать, о чем трудно говорить. Это ощущается, безусловно.
Я знаю по себе: когда выходишь на верхний ярус «Ма-раканы», поднимаешься в лифте, распахиваются двери и ты оказываешься лицом к лицу с этой гигантской чашей, тебя уже до начала игры охватывает такой трепет, восторг, энтузиазм, который никогда не охватывает тебя на трибуне какого-то там баскетбольного, волейбольного стадиона. Это что-то все совсем другое, это на порядок выше! Не потому что футбол лучше, не потому что футбол интереснее, техничнее - просто это более массовое зрелище, более народное, которое сопровождают более сильные эмоции.
Даже в тяжелой атлетике есть творчество, есть сюрпризы. Вспомним драматическую развязку поединка Жа-ботинского и Власова на Олимпийских играх в Токио, и на этом все споры закончатся. Я отметаю точку зрения об отсутствии творчества в спорте. Разумеется, в футболе есть и вдохновение, и поэзия. Но не может футбол держаться только на вдохновении, на импровизации, на творческом полете какого-то одного Гарринчи, каким бы великим он не был, хотя Гарринча мог выиграть какой-то мяч, какой-то турнир, какой-то чемпионат. Был случай в конце 1957 года, в декабре, когда благодаря совершенно феноменальным финтам Гарринчи «Ботафого» разгромил команду «Славянец» со счетом 6:2, и пять голов забил не Гарринча, а центральный нападающий «Ботафого». Все мячи были забиты с подач Гарринчи. Все решили, что этот матч сделал Гарринча. Или возьмем сегодняшних звезд, когда один игрок класса Бекхэма, класса Фигу, класса Ривалдо может вдруг взять и сыграть неожиданно на себя, и пойти поперек принятых канонов и шаблонов, и вдруг броситься против троих и обыграть их; в то время как все думают, что он сейчас отдаст, он неожиданно обыгрывает и забивает гол. Конечно, может быть такое, разумеется, но в обычных нормальных условиях. Мы не берем сейчас такие исключения, такие удивительные проявления футбольного искусства, взлеты, мы берем нормальные условия развития футбола.
Футбол - это просто сочетание двух принципов. С одной стороны, порядок и класс, организованность и тренерская мысль, игра по четкому, предложенному умным, толковым тренером стратегическому плану с домашними заготовками, с другой - вдохновение и импровизация. Поэтому сочетание порядка и вдохновения, дисциплины и импровизации, сердца и ума - это неизбежно в футболе. Только в таких случаях и при наличии этого сочетания рационального и эмоционального футбол добивается самых высоких побед, свидетельством чему является, скажем, успех бразильцев хоть в 1970 году, хоть в 2002-м.
Духовность футболиста, спортсмена вообще. Это очень сложный вопрос и ответить на него очень трудно. Тут не может быть никаких правил, никаких определенных установок - духовность зависит от конкретных людей, от конкретных игроков, и я могу привести совершенно взаимоисключающие, полярные примеры. Высокодуховный футболист, оказывающийся бездарем, - и футболисты, не обладающие никакими вообще, казалось бы, эмоциями, находящиеся на самой низкой ступени духовного, нравственного, эмоционального развития, становящиеся чемпионами и восхищающие трибуны и торсиды. Все это очень не шаблонно, очень индивидуально. И укладывать все это в какие-то каноны я бы не взялся, честно говоря.
Я вспоминаю тех футболистов, тренеров - бразильцев, с которыми я много общался. Там тоже эта шкала совершенно невероятная: от духовности до бездуховности, от эмоциональности до сухости. Но в основном они люди эмоциональные. Классический случай: чемпионат мира 1958 года, специальный психолог профессор Карва-ляис изучает психологическое и духовное состояние игроков, проводит
